Лила и Роберт Пирсиг

Писатель-индуист Роберт Пирсиг хорошенько перетряхнул контекст многих ищущих и блуждающих.

В 1970-х, на пике интереса к духовному в пост-вьетнамской Америке, он прогремел со своей книгой «Дзен и искусство ухода за мотоциклом».

Прозорливый читатель сопоставит А и Б и поймет, что «мотоцикл» в назывании книги можно без потери смысла заменить на слово «кукуха».

Книга рассказывает о мотоциклетном роад-трипе автора с сыном и друзьями по США, в которую вплетены объемные философские разговоры автора с самим собой. Точнее, с Фаэдрусом (как у Платона) — его тёмной, аналитичной, разрушительной и даже психопатичной субличностью.

Такой Тайлер Дёрден на минималках.

Разговоры с Фаэдрусом о разном, но в основном о метафизике Качества — термин, который философ Пирсиг крутит и вертит с разных сторон, как молодой любовник крутит и вертит объект своего желания: сперва скромно и неловко, а потом много и по-разному.

Качество или Ценность, по Пирсигу, вытекает из умения не разделять субъект (автора) и объект (всего, что автор видит, чувствует, думает, осознает) — мысль, которую автор подобрал у индуистов в Упанишадах, щедро сдобрил Аристотелем и посолил практиками американских индейцев, сильно пахнущими кактусами.

Качество, по Пирсигу, нельзя описать, потому что оно предшествует интеллектуальному осмыслению. Качество можно только качественно чувствовать в настоящем моменте, не деля качественный обьект и качественное проживание его качественной сути.

Тут я подумал: как много раз люди пробовали написать книги о Тао, каждый раз спотыкаясь о задачу назвать неназываемое. Но «качество», согласитесь, — это неплохой эпитет, и у Пирсига получилось завлечь меня в свои сети, крутить и вертеть с разных сторон все 400 страниц.

Как пишет Вера П., свои вычисляются молниеносно, необходимость в остальных отпадает довольно скоро. А Пирсиг с каждой страницей раскрывался как очень свой парень. Сплошной кислород.

Я читал «Дзен» давно, лет семь назад, и уже плохо помню книгу, но отчетливо помню ощущение, что безумие и гениальность автора это как внутренний атомный реактор: тонна обогащенных изотопов, сдерживаемая графитовыми стержнями смысла и дисциплины.

Мало кто знает, что спустя пятнадцать лет Пирсиг написал вторую часть мотоциклетной дилогии, книгу «Лила».

Лилы вообще довольно много в моей жизни сейчас, поэтому я решил прочитать вторую книгу этой осенью.

Лила, согласно индуистам, — это божественная игра, то, как все тут у нас ус-трое-но.

Отложив мирские дела, я вгрызался в тело текста, с каждой новой страницей лучше понимая, что Пирсиг описывает Лилу ровно так, как я и ожидал: нихрена непонятно, но в процессе прикольно.

Субъект и объект слились в попытке назвать друг друга. Я стоял и держал свечку на чужом празднике жизни.

Я вышел и стал наблюдать за танцем автора и его текста, и попутно решил записать свои инсайты про Лилу.

Лила — это игра, в правила которой большинство людей не врубается. Впрочем, было бы странно, если бы ладья, которую передвигают с D5 на E7, что-то знала о шахматных правилах.

Лила — это контакт с музой, которая тебя движет по жизни. Когда контакта нет, ты не играешь, а кричишь, только тихо и внутрь. Когда есть, ты тоже кричишь: но громко, заливаясь смехом, наружу.

Лила — это про даемон (или даймон), мааааленький термоядерный реактор внутри тебя, точная копия такого же снаружи.

Лила — это когда ты и игрок, и то что ты играешь, и то, что наблюдает игру. Это все вместе. Это умение быть в суперпозиции.

Скорее всего, та штука, которую ты искал так долго, — это Лила. Не понимание нот, а чувство музыки. Не блуждание, а квест. Не поиск смысла, а его создание. Не движение, а танец. Не достижения, а игра.

У Роберта Пирсига не получился второй бестселлер. И даже передать смысл не очень случилось. Но в процессе, похоже, ему удалось что-то не менее важное: начать играть в Лилу по своим правилам.

Триумурчание, как и было сказано ранее.

Дзен и искусство ухода за мотоциклом

книга