Всплыла вот эта статья из 2016 года, пока я готовил вторую часть интервью с Димой Мацкевичем. Она про ребят, переехавших из России и СНГ в Калифорнию покорять и предпринимать.
Удивительно то, сколько всего произошло за 3 года. С кем-то из этих парней и девчат мы сильно подружились, кто-то уехал обратно, послав Кремниевую Долину к чертям, кто-то направился на юг, в Лос Анджелес, кто-то продал свой стартап, кто-то ушел работать в корпорацию, с кем-то мы съехались и организовали дом-коммуну.
Я попал в СФ три года назад, и эти три года пролетели как три дня. При этом по количеству произошедшего это время потянет на три отдельных жизни. Наверно, поэтому я пишу так много про адаптивность, амбициозность и драйв. Среда, в которую мы попадаем, люди, с которыми мы решаем проводить наше время, проекты, на которые мы направляем внимание — все это создает как будто отдельные жизни. И их не одна и не две, их дофига.
Естественно, наш древний мозг еще не готов к таким переменам. Поэтому мы постоянно занимаемся файн-тюнингом: жизнестокйость, наполненность, любопытство, изменение поведения, телесные практики, изменение отношения к социальной обусловленности.
Об этом и многом другом в следующих интервью и постах. Пристегивайтесь, будет интересно!
Ссылка в явном виде: secretmag.ru/cases/stories/perva
Хочу жить: Первая волна стартап-эмиграции из России и её герои
Я стою перед двуглавой церковью на крутой улице в Китайском квартала. Почти каждая встреча в Сан-Франциско заканчивалась вопросом: «Ты знаешь что-нибудь про Startup Church?». И вот наконец я узнала. Многие из переехавших в Долину из России слышали, что такой же, как они, трудовой мигрант Павел Черкашин, управляющий партнёр фонда GVA Vestor.In, мутит что-то грандиозное — но никто не знал, что именно. И вот Черкашин назначил мне встречу в офисе на Бродвей-стрит в районе Рашен-Хилл. В первой половине XX века здесь жили эмигранты из России, в основном молокане — ответвление православных христиан, «отличающееся символическим и аллегорическим толкованием текстов Библии» — которых Ильф и Петров описали в «Одноэтажной Америке».